Лексика в танце. Балет и Опера

Номер ссылки| 2012121404
Тема| Балет. Танец, XXV Международный фестиваль современной хореографии; Персоналии, Владимир Васильев
Авторы| Татьяна Пастернак, «НС».
Заголовок| Владимир Васильев: «Не дай Бог достичь идеала!»
Где опубликовано| Газета Народнае слова (Витебск)
Дата публикации| 2012-12-14
Ссылка| http://nspaper.by/2012/12/14/vladimir-vasilev-ne-daj-bog-dostich-ideala.html
Аннотация| ИНТЕРВЬЮ



В этом году жюри XXV Международного фестиваля современной хореографии возглавлял народный артист СССР России, лауреат самых престижных премий и наград, кавалер орденов и медалей России, Франции, Италии, США, Бразилии, Аргентины, Литвы, Японии и ЮНЕСКО Владимир Васильев.

Люди старшего поколения помнят, как блистал танцор на сцене Большого театра! Он исполнил все ведущие партии классического и современного балета, на спектакли с его участием невозможно было достать билеты. В свое время В. Васильев совершил революцию в мужском танце и вошел в историю балета как первый и главный новатор. Ему было тесно в рамках амплуа, его свободный танец преодолевал границы пластических систем. О нем говорили: он не просто танцовщик редкого таланта, а феномен в истории балета, настоящий гений танца.

В. Васильев – человек ренессансного склада, многогранная личность. Ставит балетные спектакли по всему миру, в том числе на лучших театральных сценах: «Метрополитен Опера», «Ла Скала», Римская опера, «Штаатс Опер» и других. Более десяти лет возглавлял балетмейстерский факультет ГИТИСа, готовил новое поколение хореографов страны. С 1995 по 2000 годы руководил Большим театром. И сегодня В. Васильев востребован как хореограф, актер, режиссер. Кроме того, он возглавляет Фонд Галины Улановой, снимает фильмы о своем поколении, пишет картины и создает декорации для спектаклей. В Бразилии его усилиями открыта балетная школа Большого театра – единственная за рубежом. Он сочинил танцы для спектакля-долгожителя «Юнона и Авось» в театре Ленком. А еще В. Васильев пишет стихи.

В рамках витебского фестиваля была организована встреча с председателем жюри. Наша газета не могла не воспользоваться возможностью задать легендарному танцору и свои вопросы.


– Как вы относитесь к современной хореографии?

– Когда мое сердце бьется в унисон с артистами, мне все равно, классическая это хореография или современная. Классика хороша тем, что она сюжетна, поэтому близка каждому. Часто современные танцы полуабстрактны, это рождает ощущение сухости, как будто просто исполняются упражнения. Главное, чтобы хореограф понимал, зачем он что-то делает. Я, например, обожаю брейк-данс, у меня сердце останавливается, когда ребята так здорово его исполняют. Среди конкурсных работ на витебском фестивале увидел произведения, которые заставили поволноваться, даже слезы подступали к глазам.

– Какими критериями руководствовались в оценке конкурсных работ?

– Единственный критерий – сравнительный анализ, вся моя жизнь. Чем больше мы знаем, видим, тем выше планка. Конечно, я обращаю внимание на технику, артистизм. Без последнего вообще не признаю искусства.

– А вам самому не захотелось поставить балет в современном стиле?

– В современной хореографии я не большой специалист, но как хореограф использую ее элементы при постановке спектаклей. Современный язык танца обязательно вплетается в романтическую, классическую лексику. Я не согласен с утверждением, что классике подвластны все темы. В балетах на современную тему, поставленных в классическом стиле, всегда ощущаю фальшь. Поэтому никогда не хотел за это браться. Но классика, со своей стороны, должна отвечать и сегодняшнему дню, быть новаторской. В свое время я терпеть не мог роли принцев, потому что они были ходульные, фальшивые. Обязательно надо было стать в позочку, ногу отставить. А музыка подсказывала другие движения, более правдивые и простые.

– О периоде, когда вы танцевали на сцене, сегодня говорят как о золотом времени балета…

– В этом есть доля правды. Мастерство было на высочайшем уровне и достигалось оно неразрывной связью со школой. Мы с детских лет наблюдали, как живут на сцене артисты старшего поколения. Наш класс делился на две группы: одним нравилась Ольга Лепешинская, другим – Галина Уланова. На доске писали мелом фамилии своих кумиров. Я был среди тех, кто симпатизировал Лепешинской. Восхищался ее открытостью, искрометностью на сцене, потрясающей техникой. А когда стал постарше, все больше и больше склонялся к Улановой. Потому что в ней гораздо больше загадок.

– Были ли кумиры в балете, которым хотелось подражать?

– У меня никогда не было идолов. Восхищали многие исполнители, но я не молился на них, никогда не хотел повторить кого-то. Всегда желал стать лучшим, первым. У меня была своя планка. И сегодня говорю: никогда за всю свою жизнь не станцевал так, как, мне казалось, могу станцевать. Были спектакли лучше, хуже, но ни разу не достиг идеала. Идеальное представление о личном творчестве можно сравнить с линией горизонта. Думаешь: вот уже дошел до края, а там – беспредельность. И не дай Бог достичь идеала!

– Как-то вы признавались, что не любили стоять у станка. Это правда?

– Правда. Прибегал к разным хитрым уловкам, чтобы не стоять у станка. Постоянно врал. В 13 лет рассуждал: зачем мне разогреваться, я уже горячий. Но главная причина была в другом: стоя у станка, видел в зеркало, что мои сокурсники лучше меня. И это не нравилось, я всегда хотел быть лучшим. Потом отношение изменилось. У меня как классического танцовщика были свои слабые места. Вращение, прыжки давались легко, а вот над постановкой рук работал постоянно. Они мне достались от отца, большие, рабоче-крестьянские. У стан­ка становился за Майей Плисецкой с ее потрясающей линией верха и старался перенять у нее движения. Но самое странное – балетная критика часто хвалила меня именно за руки.

– Легко ли быть легендой русского балета?

– Легко. Самое главное, чтобы легенда не обрастала небылицами. Хотя это и неизбежно. Как-то по телевизору уважаемый мною ведущий популярной передачи об известных артистах рассказывал о событиях, свидетелем которых я тоже был. Диву давался фантазиям рассказчика.

– Многие артисты вашего поколения уехали за границу. У вас не возникало такого желания?

– Ни у меня, ни у Кати (жена В. Васильева известная балерина Екатерина Максимова. – Т. П.) никогда не было желания уехать из страны. Почему уезжали другие? Там платили в десятки, сотни раз больше. Но главное – мир, который открывался перед артистом, был огромнее нашего СССР. Такому величайшему мастеру, как Ростропович, например, мало было и земного шара. Будь возможность, он давал бы концерты на каких-нибудь планетах, лежащих за тысячи световых лет от Земли. Есть люди неуемные. Не могу сказать, что мне хватало СССР, но у меня и у Кати была возможность выступать за границей. Нас выпускали, а некоторые стояли перед выбором: либо там, либо здесь. Один раз прижали к стене, загнали в угол, второй... Тогда и задумаешься: ехать туда, где открывается большой мир, или оставаться здесь. Но эти мысли пришли потом. А тогда я рассуждал: как могу бросить наши березки, страну, язык, на котором мы мыслим? Держали и друзья, а их у нас было очень много.

– Вы дипломированный хореограф. Прежде писали в дипломе «сочинитель танцев». Может, это точнее?

– Не важна формулировка. Для меня понятия режиссер, сочинитель неразрывны. Большая беда в том, что все меньше становится людей, которые могут поставить целый сюжетный балет. Григорович удивительным образом чувствовал спектакль в целом, таких хореографов сегодня очень мало. Все новые движения придумывают сами танцовщики, а не балетмейстеры. Они могут сочинить фразу, но слова принадлежат исполнителям новых поколений.

– Что для вас живопись? Когда себя ощутили настоящим художником?

– До сих пор не ощущаю себя настоящим художником, но без живописи не могу жить. И в Витебске сделал несколько набросков. Живопись на данный момент занимает большее место, нежели хореография. Как в свое время не мог жить без балета, так сейчас без живописи. У меня накопилось огромное количество работ. Подумываю о том, чтобы найти помещение для них. Делаю декорации к собственным спектаклям.

– В Витебск вы приехали сразу после премьеры спектакля «Балетные шедевры в оперной классике» в Воронеже…

– Мне интересно было прикоснуться к хореографии замечательных мастеров прошлого века, созданной для оперных постановок Большого театра: Ростислава Захарова, Леонида Лавровского, Касьяна Голейзовского. В свое время многие ходили посмотреть именно танцы в опере. Они гениальны! В этом я убедился, когда сам прикоснулся к ним. Музыка дает такой простор для воображения!